Своеобразие мышления средневекового человека
15.05.2016В значительной мере этому способствовали и язычество Руси дохристианской, и язычество (двоеверие) средневековья с его обожествлением не абстрактных, отвлеченных богов, а конкретных сил природы, конкретной матушки-Земли и конкретных светил, камней и деревьев, животных и источников. Не было культа животного вообще, а был культ медведя, лося, лошади, змеи. Культ медведя, как известно, был одним из самых распространенных у славян лесной зоны и в среде соплеменных славянам племен (например, в Поволжье). Эта конкретность языческой поры свойственна и эпохе средневековья. В частности, на Руси молились не абстрактным богам, как таковым, а конкретной богородице (известно большое количество вариантов ее изображений - Смоленская, Казанская, Владимирская и др.), Спасу, Илье. Каждый имеющий дома иконы видел своеобразные, характерные черты того или иного бога, что-то свое, личное (зависящее и от своеобразия техники и взглядов художника-иконописца и ремесленника-иконописца). На русском Севере были широко распространены резные скульптуры христианских богов, против чего так рьяно боролись русские ортодоксы. Идет эта традиция явно от резных изображений языческих богов (они стояли в Киеве и Новгороде до принятия христианства). В русском народном творчестве конкретизация понятий встречается сплошь и рядом. Такие понятия, как хитрость, злость и т. п., выливались в изображения и описания (в сказках) конкретных животных окружающего мира: лис, волков, медведей. Метафора быстро становится действительным фактом, и от переносного смысла сразу же переходит к образу действительному: «Солнце, будучи раз названо львом, получило и его когти и гриву». Молния была уже но как змий, а самим змием, и ветер уже становился крылом ветра. Этому не противоречит положение, когда «каждое явление природы... могло изображаться в чрезвычайно разнообразных формах; формы эти не везде одинаково удерживались в народной памяти: в разных ветвях населения (и областях) выказывалось преимущественное сочувствие к тому ила иному сказанию, которое и хранилось как святыня, тогда как другие сказания забывались и вымирали».